История школы при монастыре

«Наша школа помещалась в хоромах монашек… Мимо главного храма коричневая тропка вела к суровому древнему зданию в два этажа. В нижнем этаже бытовал детский дом. Во втором этаже по обеим сторонам продолговатого коридора лепились классы – кельи, где двери и окна были полукруглы, и по углам еще стоял вековой запах ладана».

Здание нашей школы было в то время не такое уж древнее. На плане монастыря, сделанном в прошлом году для школьного музея, мы видим, что здание построено в 1895 году. Но, в отличие от светлых оштукатуренных построек монастыря, оно из красного кирпича и видится темным. Женская школа была там и до революции, содержалась она на пожертвования благотворителей. Почти вся планировка внутри нее полностью сохранилась и сейчас. Сохранились узкие коридоры, маленькие классные комнаты, арочные окна.

Я хожу по школе и представляю, как в эти окна смотрела маленькая Леля и ее сестра Муся. Видели они из этих окон: все церкви монастыря, келейные корпуса, которые мы видим сейчас, колокольню, ворота и стены – то, что было разрушено в 1930-е годы, и чего не увидела Ольга Берггольц, ставшая уже известной на всю страну, когда приехала в город своего детства в 1953 году. «Нет, не было корпуса с нашей кельей. Не было темного пруда и лип, …не было сада,… не было стены, идущей к собору и школе …в обшарпанном, словно покрытом лишаями, основательно осевшим в землю, соборе был склад «Заготзерна» и нефтебазы… И только красное кирпичное здание нашей школы, первой моей школы, напротив собора было таким же, как тогда (хотя, разумеется, уменьшившимся), и было, по-прежнему, школой».

Как же жила школа в 1920 году?

«Лязгая зубами, не раздеваясь, рассаживались школьники на старых партах, по трое на одну – ведь места-то в классе было мало. Мальчишки сидели отдельно – враждебным лагерем. Женскую и мужскую школу недавно соединили. Это были первые действия революции…». «Враждующие, презирающие и презираемые жили и учились мы, туго обвыкаясь и медленно сговариваясь».

Монастырь в то время еще не закрывали, в церквях его проходили службы. Но монашек постепенно выживали, отбирая у них келейные корпуса. И хотя в городе уже проводились аресты священников, отказывавшихся сотрудничать с советской властью, монашек еще не арестовывали, боясь недовольства народа. В документах 1928 года о закрытии Богоявленского монастыря писали – «От полной ликвидации монастыря временно воздержаться в силу того, что закрытие повлечет распыление по деревням большого количества (186 чел.) антисоветского элемента, а посему ограничиться отбором у них части помещений, занимаемых квартирами монахинь…»

Многочисленные прихожане еще приносили монастырю щедрые дары, может быть поэтому он был закрыт самым последним в Угличе, только к 1930 году. Но и после его закрытия монашенки долго еще работали в школе по хозяйству. А в 1920 году, читаем в повести: «Мы, разнородная свора, оттеснили монашек в другие корпуса, мешая им пением советских песен жить и молиться. Но монашки, все еще надеясь получить обратно свое хозяйство, просочились в школу, одна в виде сторожихи, другие две, как хозяйки по школьному пункту питания, и еще одна, как учительница рукодельного ремесла.»

Имя этой учительницы, монахини Агриппины, мы снова встретим в повести, при описании драмы, развернувшейся в монастыре, которое является почти документальным свидетельством одного из эпизодов так называемого «бабьего бунта» в Угличе. Они, периодически, вспыхивали в эти годы и уже с 1918 года определялись, как контрреволюционный мятеж и жестоко подавлялись.

Строки об Богоявленском женском монастыре из повести «Углич» Ольги Берггольц.

Все статьи